– Иногда, – уклончиво ответил он. – Сегодня я ее видел очень четко. Как она возникает и летит.

– Если ты ее видел, как же ты в нее влез? Чего тебе на месте не стоялось? Она бы пролетела мимо.

– И накрыла бы Симеона.

– И что? Тебе так необходимо было его общество, что ты закрыл его собой? Как ты додумался? Ты же мог загубить всю операцию, о чем ты думал, когда это сотворил? Ты же профессионал!

– Может быть. – Кантор тяжело вздохнул и опустил глаза. – Но еще я человек. Ни о чем я не думал. Не было времени у меня, чтобы думать. Может, я хреновый профессионал, может, я нарушил какие-нибудь траханые инструкции, но не мог я стоять, когда у меня на глазах убивают моего друга, пусть даже я его не видел шесть лет.

– Так это… – догадалась Саэта. – Это о тебе он все время говорил? Это тебя он так старательно ищет? И он тебя не узнал? Ты что, так изменился?

– Я так изменился, что меня родная мать не узнала бы, если бы увидела. А он тем более. Ты ведь тоже не узнала, хотя видела не раз. А я его сразу узнал. Мы были очень близкими друзьями. Я обязан ему жизнью. Мы клялись в вечной дружбе и смешивали свою кровь по местному обычаю. Не мог я стоять и смотреть, как его убивают, пусть даже десять операций из-за этого провалится. Можешь доложить полковнику, если вернемся, пусть пожалуется Амарго, пусть меня отстранят от работы и переведут в полевой отряд, это не столь важно.

– Очень мне надо кому-то что-то докладывать! – проворчала Саэта. – Это твои личные проблемы, сам и докладывай, если считаешь нужным. Все равно Амарго тебя в полевой отряд не отправит, разве что сам попросишься. В охрану переведет или еще куда, но не в полевой отряд. Ты же у него любимчик.

– Как и ты у Гаэтано, – не остался в долгу Кантор.

– Гаэтано меня так оберегает из-за того, что я ему вроде как вместо той дочери, что погибла на вилле Сальваторе. Из-за этого он так меня любит. Я его могу понять. Ты, наверное, тоже.

– Могу, – согласился Кантор. – Хотя у меня никогда не было детей, теоретически могу. Но и Амарго тоже можно понять.

– У него тоже есть причина?

– Есть. В той группе, с которой я должен был уйти, была его семья. Это я узнал уже потом, совсем из других источников. Если бы я раскололся, их бы схватили. А я не сказал ничего, и все смогли уйти и благополучно переправиться через границу. Амарго чувствует себя в долгу, потому он и носится со мной, как квочка с яйцом. Он вытащил меня из застенков, он сам таскал меня по врачам и прочим целителям, очень не хотел брать в боевики, но когда я настоял, он сам меня учил. И если я с этой операции не вернусь, он точно Тортилье что-нибудь сделает.

– А припадки у тебя тоже с тех пор? – со вздохом спросила Саэта.

Кантор улыбнулся.

– А припадки – это мой коронный номер для создания суеты и суматохи. Что я, по-твоему, должен был стоять и дальше ловить эту паутину? Надо было как-то эту стерву спугнуть, вот я и устроил весь этот цирк. Заодно и Симеона убрал из зала. Никого другого ты не могла попросить о помощи, он один там понимал по-мистралийски.

– Ну, ты артист… Да тебе никакого Огня не надо с таким талантом.

– Для этого особого таланта не требуется. – Кантор залпом выпил еще полстакана и нервно затянулся. – Гораздо страшнее было лежать и не двигаться, пока вы везли меня домой и укладывали в кровать. Я ведь действительно чуть не сошел с ума за это время. Ох и сука, трахни ее дракон… Кстати, ты ее так и не узнала?

– Нет, – покачала головой Саэта. – А кто это?

– Помнишь Патрицию? Прекрасную Патрицию, которая чуть не окрутила самого Эль Драко? И окрутила бы, если бы его не посадили.

– Мать твою! – охнула Саэта. – Точно! И где же это она такую Силу отхватила?

– Где-где… Была у нее Сила. Просто она ее целенаправленно развивала, занималась, опыта набиралась, вот и набралась. Она и раньше это делала, просто она была намного слабее. Как ты думаешь, почему известный на весь мир бабник Эль Драко, который чуть ли не каждую неделю женщин менял, так к ней прилип? По этой самой причине. Привораживала она его.

– Но, Кантор, у него же все было в порядке. Он просто любил ее, но не сходил с ума, не делал всяких безумных вещей… Он даже не взял ее в свою труппу, сказал, что она актриса плохая.

– Я же сказал – она была намного слабее. Да и он, наверное, был устойчивее, чем другие. А актриса она и правда была хреновая.

– А ты думаешь, к этому можно иметь какую-то устойчивость?

– Почему нет? Я попал в золотую паутину, но смог устоять. С большим трудом и с посторонней помощью, но смог. Другие и этого не могли. Я не попал в зависимость, не сошел с ума, даже просто не влюбился, только перепугался насмерть. А вот у короля Шеллара абсолютный иммунитет к золотой паутине. Ты когда-нибудь о таком слышала?

– Чтобы у кого-то был абсолютный иммунитет? Не слышала. Уникальный случай. Что, так-таки абсолютный?

– Он мне сам так сказал. Представляешь, как напрягалась бедная Патриция и с каким треском рухнула ее мечта пробиться в королевы? Так мало того, Шеллар застукал ее за привораживанием его кузена и потом гонялся за ней по улицам с пистолетом.

– Плохо гонялся, – заметила Саэта.

– И хорошо, что плохо. Вот если бы он гонялся хорошо, было бы плохо. Как бы мы тогда с нее два миллиона стребовали, если бы он ее пристрелил?

– А как мы это сделаем вообще? Она же их не возит с собой наличными?

– Наверное, сделаем так. Устроим засаду у нее в номере, схватим, упакуем по полной программе и отвезем в наш домик за городом. Там прижмем, как следует, и заставим выписать чек на нужную сумму. Я думаю, ее банковский счет это позволяет, если учесть, сколько она богатых мужиков выпотрошила. И что она все никак не остановится, интересно? Жадная такая, что ли?.. А потом я этот чек снесу в банк, предъявлю и попрошу перевести все на мой счет. Потом вернемся в Ортан, там есть наши люди, я опять выпишу чек и отдам им, а они уже разберутся. Нам с тобой, насколько я помню, номера партийных счетов не давали.

– А если с тобой что случится?

– Я сделаю на тебя доверенность на право пользоваться моим счетом.

– А если с тобой ничего не случится, а я у тебя чего-нибудь прихвачу? – засмеялась Саэта.

– Если ты после этого бросишь свою работу и подашься снова в барды, – серьезно сказал Кантор, – прихватывай на здоровье. Я тебе хоть все отдам. А если нет – на кой тебе деньги?

– А тебе на кой? – поинтересовалась Саэта. – Кстати, откуда они у тебя?

– Остатки моего имущества, которые удалось скрыть от конфискации.

– А Амарго знает?

– Конечно, знает. Я половину в партийную кассу пожертвовал. Хотел все, но он настоял, чтобы я себе что-то оставил. Он все надеется, что я уйду, уеду за границу, буду жить нормальной жизнью.

– А ты не хочешь?

– Об этом мы, кажется, уже говорили, – напомнил Кантор. – Не отвлекай меня. На чем я остановился? Ага, на том, что тебе делать, если со мной что случится. Сейчас я дам тебе две явки, запомни хорошенько и можешь обращаться. Там и с финансовыми вопросами разберутся, и тебя назад переправят.

Глава 9

– Сволочи! – выругался король, кутаясь в шерстяной плед и подсаживаясь ближе к камину. – Негодяйки! Стервы злобные! Поймаю – сгною мерзавок! За что, демоны их раздери, что она им сделала?

Он отпил горячего вина из огромной чашки и, чуть успокоившись, принялся за трубку.

– Сами не понимаете? – пожал плечами Жак. – Ревнуют. Вы ей внимание уделяете, они это видят, и их давит большая зеленая жаба. Я ведь вас предупреждал.

– Насчет жабы – это ты от Ольги подцепил? Очень меткое выражение… – его величество снова поплотнее закутался в плед. – Подкинь-ка дров в камин, что-то мне до сих пор холодно… Не простудиться бы, в самом деле.

– Еще бы… – посочувствовал верный шут, запихивая полено в камин. – Искупаться в середине Серой луны – удовольствие ниже среднего. Как вас угораздило свалиться в воду?